Княжий суд - Страница 14

С легким поклоном я принял корец, опрокинул его, крякнул и обтер усы:

— Хорош сбитень!

Боярыня сделала рукой знак, одна из девок подскочила с кувшином и наполнила корец вновь. Теперь уже его вручили Макару. То ли в Литве его такие же традиции, то ли он с меня пример взял — только Макар в точности повторил мои действия.

Дворовая девка забрала корец, а боярыня отступила в сторону и плавно повела рукой:

— Проходите в избу, гости дорогие.

Мы степенно поднялись по ступеням, скинули шапки и, повернувшись к образам, я перекрестился, краем глаза наблюдая за Макаром.

Он помедлил, но потом перекрестился тоже, правда — на свой манер.

Боярыня пригласила нас присесть. Мы уселись на лавку.

Первым начал я.

— Познакомиться я приехал, соседушка. Земли у нас краями сходятся. Боярин, князь Георгий Игнатьевич Михайлов, сейчас в Охлопкове нахожусь, недалеко от него имение начал ставить. А это — Макар, из боярских детей.

Боярыня склонилась слегка.

— Рада соседям добрым. Меня тятенька Василисой назвал, а фамилия моя — Куракина.

— И я рад такой соседке — доброй да красивой, — подольстил я ей.

Щеки Василисы слегка зарумянились.

— Не изволишь ли ты, князь, со спутником своим откушать у меня?

— Изволю.

Боярыня хлопнула в ладоши, и в горницу тут же примчалась служанка. Василиса отдала распоряжения, только почудилось мне, что это — напоказ, потому как вскоре уже нас пригласили в трапезную.

Не сказать, что стол был богат — так ведь и гостей не ждали. Тем не менее курица вареная с лапшой была, огурчики свежие, пряженцы с рыбой и луком, квас. Хозяйка, самолично выказывая нам честь, разлила по чаркам наливочку.

— Со знакомством! — предложила она тост. Все выпили и принялись за еду.

Мы с Макаром быстро оставили от курицы лишь косточки.

Боярыня налила еще наливочки. Теперь ответный тост был за мной.

— За славную соседку, с кем имел честь познакомиться, и надеюсь на продолжение общения и впредь. За боярыню Василису Куракину!

Боярыня прямо зарделась от удовольствия. Мы выпили, закусили.

— Давно ли надел получил, князь?

— Два месяца тому назад — государь дачей оделил. Да все руки не доходили за надел взяться. У меня еще поместье есть, но неблизко — в Вологде. А вот в Охлопково постройку усадьбы начал. Как закончу, прошу в гости — на новоселье. Заодно и с женой познакомлю.

— С удовольствием принимаю приглашение. А то живу, как в глухом углу. У нас с тобой, Георгий Игнатьевич, еще сосед общий есть, Никифоров. Нехорошо так говорить, но человек уж больно ледащий.

— Почему же так? — насторожился я.

— А ты еще с ним незнаком, князь?

— С тебя, Василиса, решил знакомство начать.

— А, тогда понятно. Зело он вино пьет, непотребные слова употребляет. Людей себе в дружину набрал — из тех, кого за грехи из войска выгнали, себе под стать. Все соседи от него стонут: кому хлеба конями потоптал, у кого девку скрал да снасильничал. А до Москвы далеко, к государю с челобитной не наездишься. О прошлом годе боярин Аксаков, сосед его с закатной стороны, челобитную писал. Да государь в это время с Литвою воевал, видно — некогда ему было. Так ничем все это и кончилось, а осенью у Аксакова сено в стогах сгорело.

Мы с Макаром переглянулись. Похоже, наш неизвестный злодей обретал черты.

Мы посидели еще немного, выпили по третьей чарке. Теперь тост говорил Макар. Я подивился его красноречию — не подозревал, что у него такие таланты. Видимо, научился у польской шляхты. Ну, поляки — те сроду славились как галантные кавалеры. Чванливы, горды чрезмерно, задиристы, но умению обольщать у них можно было поучиться.

Мы тепло распрощались с боярыней, прислуга подвела коней. Как князь, я мог выехать со двора верхом, но, отдавая дань вежливости гостеприимной хозяйке, сел верхом только за воротами усадьбы.

Мы отъехали немного, и Макар пристроился рядом, стремя в стремя.

— Князь, сдается мне, что от этой соседки — боярыни Куракиной — угрозы не исходит. Мягка, женственна. Надо прощупать боярина Никифорова.

— Тоже так мыслю. Но подожду, пока мои ратники подъедут. Лишь бы плотники не подвели, избы скорее поставили. Для холопов места не хватает, а еще ведь бойцы мои прибудут.

В раздумьях мы добрались до Охлопкова.

Пару дней прошли спокойно. Но мне нужно было жилье для людей, и потому, пока не прибыл обоз с итальянцем, я всех здоровых холопов, избежавших при недавнем избиении травм, бросил на помощь плотникам: бревна подтащить, ошкурить — да мало ли на стройке работ?

А на третий день холопы привели ко мне связанного и упиравшегося мужика.

— Вот, барин, в лесу захватили, за деревней нашей следил.

— Ты кто таков?

— А тебе не все ли равно?

— Эй, — вспылил Макар, — ты с князем говоришь, попридержи язык.

— Тоже мне — князь! Дружины нет, бояр приближенных — тоже что-то не вижу.

— Ты чего в лесу делал?

— По нужде зашел, — продолжал дерзить мужик.

— За дерзость твою плетей получишь!

— Эва! Не впервой! — огрызнулся мужик.

— Десять плетей ему, да в подвал. Пусть посидит, пока не поумнеет.

Мужика привязали к березе, один из холопов сбегал за плетью и отстегал его. Затем мужика поволокли в холодный подвал.

— Не нравится мне он, неспроста в лесу сидел. Явно за нами наблюдал. И ведет себя дерзко, видно — заступника за собой имеет, — хмурился Макар.

— Верно мыслишь. Пусть лазутчик в подвале покамест посидит, думаю — заступник завтра выручать явится.

Но назавтра заступник не явился, так как уже этой ночью мужик из подвала бесследно исчез. Охраны у подвала не было, и утром мы обнаружили открытую настежь дверь.